Подожди еще немножко. Скоро буду. Неотложка.
читать дальшеОбычно люди жалуются на неблагодарность работы. Моя же, напротив, оказалась чересчур благодарной. От благодарности ныли зубы и дергался правый уголок растянутого рта – я улыбаюсь людям, люди в ответ улыбаются мне, время бежит весело-радостно, однако под конец рабочего дня чувствуется некоторая передозировка положительных эмоций на один кубометр меня. Впрочем, я в первый же вечер нашла , кому спихивать лишнюю энергию – мое темноглазое одиночество, мальчик-продавец-консультант по имени Кельн оказался своего рода черной дырой – сколько эмоций в него не вливай, все мало, только улыбка легкая, чуть кривоватая, или брови приподнятые так, что от глаз лучики – вот и все веселье.Мрачности в нем, правда, тоже нет, спокойное такое лицо, чуточку фарфоровое как бы, да и сам Кельн спокойный, уравновешенный, понимающий все, прямо, как моя Неля.
С Кельном оказалось неинтересно разговаривать, зато он умел любопытно отвечать на поставленные прямо вопросы. А по-настоящему интересно рядом с ним было молчать.
- Слишком большая роскошь, знаешь ли. Не заслужила. Придется тебе пока выслушивать мои рассказы.
- Почему не заслужила?
- Молчание – слишком большая откровенность. Оно не дает ничего утаить. А мои откровенности лучше без предварительной подготовки не употреблять, так что я, можно сказать, о здоровье твоем забочусь.
Псих. Прям, как я.
…И когда у тебя есть любимая девушка, ты мечтаешь о любимом мужчине. Когда же у тебя нет ни ее, ни его, ты хочешь хотя бы, чтобы снег под ногами не проваливался.
- Снег что? – спросила моя любимая девушка, отводя тетрадку от лица. Синенькие клеточки, черные спиралечки, где же ты, та девочка? Как давно это было. Я умела любить, как люди, а не как кошки, и сколько же это доставило неприятностей! Скорбей разных, к чему они? Всех потеряла, всё нашла, умница я, поставьте мне пятерочку, но будьте бдительны, вдруг зазнаюсь.
Мы с Кельном гуляли по не самым шумным улицам большого города, алкая подходящей водки. К чему она нам вознадобилась – неясно, но хотелось отчего-то именно ее – прозрачной, холодной и крепкой, как слезы величественных друидов, живущих в гармонии с природой и потому врубающихся больше других в безотходное производство. Мы с Кельном жаждали водки, а рабочий день подошел к концу, так что магазины вдруг оказались закрыты и мы петляли по узким улочкам – широкие вдруг показались нам чересчур самовлюбленными, им не было дела до двух замерзших персонажиков, блуждающих по их тротуарам в поисках огненной воды – и ждали озаренья.
Моя любимая девушка – как давно это было. Брожение по темному городу, родство с винными дрожжами, осознавшими свою сплоченность в рамках одной бутылки, оказалось удивительно сближающим. Кроме того, в процессе поиска душеспасительной водки мы, ясное дело, заходили во все встречающиеся по пути алкомаркеты, где объект нашего вожделения отсутствовал, но было много всякого другого интересного, коим мы вскоре узюзюкались в клюшку. И меня поперло на откровения.
- Наверное, мы все-таки не поссорились – на это мне никогда бы духу не хватило, обижаться опять же нецелесообразно. Но я до сих пор боюсь даже ей позвонить, думаю – а вдруг не переживу? Со Владом вот переписываюсь, встречаюсь порой – спокойно, улыбчиво, много-много слов, записывай, милый, тебе полезно, а уж мне-то как, для того и живу, муза ведь все-таки – а с Нами не могу.
Дело, наверное, даже не в ней и не в городе, где мне было так хорошо и спокойно. Просто собралось как-то для меня в одной точке пространства все, что нужно, а в такой ситуации, когда некуда стремиться, выхода только два – умереть, потихоньку сойдя на нет от собственной неслучаемости, или бросить это прекрасное всё и сбежать от спокойного ленивого счастья в холодную неизвестность. Острая приправа из пакетика на автобусной остановке, хоть как-то бы согреться, сухую высыпаешь на ладошку и слизываешь языком, денег нет, первая еда за весь день, который уже клонится к вечеру и почему же никто не останавливается, когда вокруг снег и так плохо, дяденька, да подвезите хоть куда, мне все равно, нет, не буду я с вами трахаться, я не умею, ну и езжайте дальше, блин, нельзя злиться, и проклинать тоже нельзя, я же клятву давала, что никогда не буду на трассе ругаться…
До сих пор не знаю, отчего мне было тогда так плохо. Может, не стоило убегать зимой, дождалась бы весны – и налегке, хотя весной я бы уже не смогла никуда уйти, дотянула ведь, дура, до таких холодов, надо было осенью принимать внутривенно ударную дозу перемен, но кто ж знал, что снег в ноябре выпадет.
Надо – не надо, а ушла я из дома самой, что ни на есть, лютой зимой. Тут, правда, свой плюс – не до душевных терзаний, дожить бы до весны.
И я сумела. Я дожила.
С Кельном оказалось неинтересно разговаривать, зато он умел любопытно отвечать на поставленные прямо вопросы. А по-настоящему интересно рядом с ним было молчать.
- Слишком большая роскошь, знаешь ли. Не заслужила. Придется тебе пока выслушивать мои рассказы.
- Почему не заслужила?
- Молчание – слишком большая откровенность. Оно не дает ничего утаить. А мои откровенности лучше без предварительной подготовки не употреблять, так что я, можно сказать, о здоровье твоем забочусь.
Псих. Прям, как я.
…И когда у тебя есть любимая девушка, ты мечтаешь о любимом мужчине. Когда же у тебя нет ни ее, ни его, ты хочешь хотя бы, чтобы снег под ногами не проваливался.
- Снег что? – спросила моя любимая девушка, отводя тетрадку от лица. Синенькие клеточки, черные спиралечки, где же ты, та девочка? Как давно это было. Я умела любить, как люди, а не как кошки, и сколько же это доставило неприятностей! Скорбей разных, к чему они? Всех потеряла, всё нашла, умница я, поставьте мне пятерочку, но будьте бдительны, вдруг зазнаюсь.
Мы с Кельном гуляли по не самым шумным улицам большого города, алкая подходящей водки. К чему она нам вознадобилась – неясно, но хотелось отчего-то именно ее – прозрачной, холодной и крепкой, как слезы величественных друидов, живущих в гармонии с природой и потому врубающихся больше других в безотходное производство. Мы с Кельном жаждали водки, а рабочий день подошел к концу, так что магазины вдруг оказались закрыты и мы петляли по узким улочкам – широкие вдруг показались нам чересчур самовлюбленными, им не было дела до двух замерзших персонажиков, блуждающих по их тротуарам в поисках огненной воды – и ждали озаренья.
Моя любимая девушка – как давно это было. Брожение по темному городу, родство с винными дрожжами, осознавшими свою сплоченность в рамках одной бутылки, оказалось удивительно сближающим. Кроме того, в процессе поиска душеспасительной водки мы, ясное дело, заходили во все встречающиеся по пути алкомаркеты, где объект нашего вожделения отсутствовал, но было много всякого другого интересного, коим мы вскоре узюзюкались в клюшку. И меня поперло на откровения.
- Наверное, мы все-таки не поссорились – на это мне никогда бы духу не хватило, обижаться опять же нецелесообразно. Но я до сих пор боюсь даже ей позвонить, думаю – а вдруг не переживу? Со Владом вот переписываюсь, встречаюсь порой – спокойно, улыбчиво, много-много слов, записывай, милый, тебе полезно, а уж мне-то как, для того и живу, муза ведь все-таки – а с Нами не могу.
Дело, наверное, даже не в ней и не в городе, где мне было так хорошо и спокойно. Просто собралось как-то для меня в одной точке пространства все, что нужно, а в такой ситуации, когда некуда стремиться, выхода только два – умереть, потихоньку сойдя на нет от собственной неслучаемости, или бросить это прекрасное всё и сбежать от спокойного ленивого счастья в холодную неизвестность. Острая приправа из пакетика на автобусной остановке, хоть как-то бы согреться, сухую высыпаешь на ладошку и слизываешь языком, денег нет, первая еда за весь день, который уже клонится к вечеру и почему же никто не останавливается, когда вокруг снег и так плохо, дяденька, да подвезите хоть куда, мне все равно, нет, не буду я с вами трахаться, я не умею, ну и езжайте дальше, блин, нельзя злиться, и проклинать тоже нельзя, я же клятву давала, что никогда не буду на трассе ругаться…
До сих пор не знаю, отчего мне было тогда так плохо. Может, не стоило убегать зимой, дождалась бы весны – и налегке, хотя весной я бы уже не смогла никуда уйти, дотянула ведь, дура, до таких холодов, надо было осенью принимать внутривенно ударную дозу перемен, но кто ж знал, что снег в ноябре выпадет.
Надо – не надо, а ушла я из дома самой, что ни на есть, лютой зимой. Тут, правда, свой плюс – не до душевных терзаний, дожить бы до весны.
И я сумела. Я дожила.
@темы: Ну где ты, кульминация?