Десять минут еще не уползли окончательно с той полочки, на которую их поставила несчастная любовь, а в дверь уже позвонили.
- О, любители массажа подтягиваются, - порадовалась она, открываясь. Дверь любила веселье и пьянки, только их от хозяйки не дождешься, а еще обожала петь и танцевать, из-за чего ей приходилось постоянно смазывать петли оливковым маслом – любое другое дверь считала смертельно опасным для фигуры и с негодованием отвергала.
На пороге стояла девушка – черноволосая, бледная и очень худая. В руках она нервно крутила полиэтиленовый пакетик с травой.
- Ух ты! – не на шутку обрадовалась несчастная любовь, разглядывая гостью. – В кой-то веки на меня повелись незнакомые девушки, это надо отпраздновать.
- Меня Олеся зовут, - тихо сказала незнакомая девушка, вжимаясь в косяк. – Я просто в чайне работаю, у меня мате дома много, поделиться не сложно…Мне не надо эротического массажа, я так, а то его нельзя долго хранить…- и она, окончательно смутившись, замолчала и уставилась в пол, по которому, двигаясь в направлении выхода, как раз проползали десять минут.
Несчастная любовь ойкнула и одним движением подскочила к Олесе.
- Давай хоть вместе попьем, - предложила она, хватая гостью за рукав и почти насильно затягивая ее вглубь квартиры. – А массаж я могу и обычный сделать, не эротический, а лечебный, я с ним дружу. От массажа вообще еще никто не умирал почти никогда, лишним, во всяком случае, точно не будет, явно ведь у тебя хоть какая-то мышца, да болит, правда? – и она посадила гостью на стол, заваленный решенными задачами, оставшимися от последнего любовиного приступа вдохновения, а сама стала готовить важные для чаепития вещи, кипяток, к примеру.
- Привет, - улыбнулась любовь, заходя на кухню. Олеся ей понравилась – красивая. – Не обращай внимания на это взбалмошное чудо – она всегда такая, ей по штату вроде как положено. Спасибо, что откликнулась на нашу просьбу, это редко случается.
- Обычно говорят – в наше время, - неуверенно улыбнулась Олеся, слезая со стола и оглядываясь в поисках табуреток, отсутствующих, разумеется.
- С моей точки зрения, сидеть можно на любых более или менее горизонтальных поверхностях, - уведомила любовь, заметив замешательство своей гостьи. – Причем, желательно, с ногами, поскольку так удобнее.
В доказательство своих слов она по-кошачьи легко залезла на холодильник и свернулась там в любимой позе лотоса.
- А что касается нашего времени – чушь все это, раньше было только хуже, как будет дальше, мне не ведомо, но факт в том, что люди медленно, почти незаметно, но все же становятся добрее. Очевидно, им просто стало легче жить, чисто физически, с этим, надеюсь, спорить никто не станет.
- Наверное, - растерялась Олеся, возвращаясь на незаслуженно покинутый ею стол.
- Ввиду отсутствия дома у моей скучной сестрицы тыковок для мате, заваривать его будем прямо в стаканах, - вмешалась несчастная любовь, копаясь почему-то в духовке. - Они, по-справедливости, тоже ничего.
- Попрошу без справедливости, - любовь скривилась, как от зубной боли. – Ты ж ее ненавидишь куда больше даже, чем я, сестричка, а все равно, блин, поминаешь всуе. Не боишься, что в гости нагрянет?
- Боюсь, - несчастная любовь обхватила себя руками за плечи и вполне натурально вздрогнула. Справедливость к ней приходила в облике властной женщины с холодным взглядом, а она таких строгих дам всегда боялась, поэтому стремилась при ее появлении провалиться куда-нибудь сквозь землю. Правда, это ей, как правило, отлично удавалось, но ощущения в процессе приходилось испытывать самые неприятные.
- О, любители массажа подтягиваются, - порадовалась она, открываясь. Дверь любила веселье и пьянки, только их от хозяйки не дождешься, а еще обожала петь и танцевать, из-за чего ей приходилось постоянно смазывать петли оливковым маслом – любое другое дверь считала смертельно опасным для фигуры и с негодованием отвергала.
На пороге стояла девушка – черноволосая, бледная и очень худая. В руках она нервно крутила полиэтиленовый пакетик с травой.
- Ух ты! – не на шутку обрадовалась несчастная любовь, разглядывая гостью. – В кой-то веки на меня повелись незнакомые девушки, это надо отпраздновать.
- Меня Олеся зовут, - тихо сказала незнакомая девушка, вжимаясь в косяк. – Я просто в чайне работаю, у меня мате дома много, поделиться не сложно…Мне не надо эротического массажа, я так, а то его нельзя долго хранить…- и она, окончательно смутившись, замолчала и уставилась в пол, по которому, двигаясь в направлении выхода, как раз проползали десять минут.
Несчастная любовь ойкнула и одним движением подскочила к Олесе.
- Давай хоть вместе попьем, - предложила она, хватая гостью за рукав и почти насильно затягивая ее вглубь квартиры. – А массаж я могу и обычный сделать, не эротический, а лечебный, я с ним дружу. От массажа вообще еще никто не умирал почти никогда, лишним, во всяком случае, точно не будет, явно ведь у тебя хоть какая-то мышца, да болит, правда? – и она посадила гостью на стол, заваленный решенными задачами, оставшимися от последнего любовиного приступа вдохновения, а сама стала готовить важные для чаепития вещи, кипяток, к примеру.
- Привет, - улыбнулась любовь, заходя на кухню. Олеся ей понравилась – красивая. – Не обращай внимания на это взбалмошное чудо – она всегда такая, ей по штату вроде как положено. Спасибо, что откликнулась на нашу просьбу, это редко случается.
- Обычно говорят – в наше время, - неуверенно улыбнулась Олеся, слезая со стола и оглядываясь в поисках табуреток, отсутствующих, разумеется.
- С моей точки зрения, сидеть можно на любых более или менее горизонтальных поверхностях, - уведомила любовь, заметив замешательство своей гостьи. – Причем, желательно, с ногами, поскольку так удобнее.
В доказательство своих слов она по-кошачьи легко залезла на холодильник и свернулась там в любимой позе лотоса.
- А что касается нашего времени – чушь все это, раньше было только хуже, как будет дальше, мне не ведомо, но факт в том, что люди медленно, почти незаметно, но все же становятся добрее. Очевидно, им просто стало легче жить, чисто физически, с этим, надеюсь, спорить никто не станет.
- Наверное, - растерялась Олеся, возвращаясь на незаслуженно покинутый ею стол.
- Ввиду отсутствия дома у моей скучной сестрицы тыковок для мате, заваривать его будем прямо в стаканах, - вмешалась несчастная любовь, копаясь почему-то в духовке. - Они, по-справедливости, тоже ничего.
- Попрошу без справедливости, - любовь скривилась, как от зубной боли. – Ты ж ее ненавидишь куда больше даже, чем я, сестричка, а все равно, блин, поминаешь всуе. Не боишься, что в гости нагрянет?
- Боюсь, - несчастная любовь обхватила себя руками за плечи и вполне натурально вздрогнула. Справедливость к ней приходила в облике властной женщины с холодным взглядом, а она таких строгих дам всегда боялась, поэтому стремилась при ее появлении провалиться куда-нибудь сквозь землю. Правда, это ей, как правило, отлично удавалось, но ощущения в процессе приходилось испытывать самые неприятные.